Преступление и наказание, Часть пятая. Федор Михайлович Достоевский - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Преступление и наказание, Часть пятая".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 827 книг и 2706 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 3 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
Amalia Ivanovna herself had been invited with
great ceremony in spite of the recent unpleasantness, and so she was
very busy with preparations and was taking a positive pleasure in them;
she was moreover dressed up to the nines, all in new black silk, and she
was proud of it.
Сама Амалия Ивановна приглашена была тоже с большим почетом, несмотря на все
бывшие неприятности, а потому хозяйничала и хлопотала теперь, почти чувствуя
от этого наслаждение, а сверх того была вся разодета хоть и в траур, но во
все новое, в шелковое, в пух и прах, и гордилась этим.
All this suggested an idea to Pyotr Petrovitch and he
went into his room, or rather Lebeziatnikov's, somewhat thoughtful.
Все эти факты и
сведения подали Петру Петровичу некоторую мысль и он прошел в свою комнату,
то есть в комнату Андрея Семеновича Лебезятникова, в некоторой задумчивости.
He
had learnt that Raskolnikov was to be one of the guests.
Дело в том, что он узнал тоже, что в числе приглашенных находится и
Раскольников.
Andrey Semyonovitch had been at home all the morning.
Андрей Семенович сидел почему-то все это утро дома.
The attitude of
Pyotr Petrovitch to this gentleman was strange, though perhaps natural.
Pyotr Petrovitch had despised and hated him from the day he came to stay with him and at the same time he seemed somewhat afraid of him.
Pyotr Petrovitch had despised and hated him from the day he came to stay with him and at the same time he seemed somewhat afraid of him.
С этим господином у
Петра Петровича установились какие-то странные, впрочем, отчасти и
естественные отношения: Петр Петрович презирал и ненавидел его даже сверх
меры, почти с того самого дня, как у него поселился, но в то же время как
будто несколько опасался его.
He
had not come to stay with him on his arrival in Petersburg simply from
parsimony, though that had been perhaps his chief object.
Он остановился у него по приезде в Петербург
не из одной только скаредной экономии, хотя это и было почти главною
причиной, но была тут и другая причина.
He had heard
of Andrey Semyonovitch, who had once been his ward, as a leading young
progressive who was taking an important part in certain interesting
circles, the doings of which were a legend in the provinces.
Еще в провинции слышал он об Андрее
Семеновиче, своем бывшем питомце, как об одном из самых передовых молодых
прогрессистов и даже как об играющем значительную роль в иных любопытных и
баснословных кружках.
It had
impressed Pyotr Petrovitch.
Это поразило Петра Петровича.
These powerful omniscient circles who
despised everyone and showed everyone up had long inspired in him a
peculiar but quite vague alarm.
Вот эти-то мощные,
всезнающие, всех презирающие и всех обличающие кружки уже давно пугали Петра
Петровича какимто особенным страхом, совершенно, впрочем, неопределенным.
He had not, of course, been able to form
even an approximate notion of what they meant.
Уж
конечно, сам он, да еще в провинции, не мог ни о чем в этом роде составить
себе, хотя приблизительно, точное понятие.
He, like everyone, had
heard that there were, especially in Petersburg, progressives of some
sort, nihilists and so on, and, like many people, he exaggerated and
distorted the significance of those words to an absurd degree.
Слышал он, как и все, что
существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты, нигилисты,
обличители и проч., и проч., но, подобно многим, преувеличивал и искажал
смысл и значение этих названий до нелепого.
What for
many years past he had feared more than anything was _being shown
up_ and this was the chief ground for his continual uneasiness at the
thought of transferring his business to Petersburg.
Пуще всего боялся он, вот уже
несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его постоянного,
преувеличенного беспокойства, особенно при мечтах о перенесении деятельности
своей в Петербург.
He was afraid of
this as little children are sometimes panic-stricken.
В этом отношении он был, как говорится, испуган, как
бывают иногда испуганы маленькие дети.
Some years before,
when he was just entering on his own career, he had come upon two cases
in which rather important personages in the province, patrons of his,
had been cruelly shown up.
Несколько лет тому назад в провинции,
еще начиная только устраивать свою карьеру, он встретил два случая, жестоко
обличенных губернских довольно значительных лиц, за которых он дотоле
цеплялся и которые ему покровительствовали.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...