Рождественская песнь. Чарльз Диккенс - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Рождественская песнь".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 827 книг и 2706 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 2 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
Scrooge never painted out Old Marley’s name.
Скрудж не вымарал имени Марли на вывеске.
There it stood,
years afterwards, above the warehouse door: Scrooge and Marley.
Оно красовалось там, над дверью конторы, еще годы спустя: СКРУДЖ и МАРЛИ.
The firm was known as Scrooge and Marley.
Фирма была хорошо известна под этим названием.
Sometimes people new
to the business called Scrooge Scrooge, and sometimes Marley, but he
answered to both names.
И какой-нибудь новичок в делах, обращаясь к Скруджу, иногда называл его Скруджем, а иногда — Марли.
Скрудж отзывался, как бы его ни окликнули.
Скрудж отзывался, как бы его ни окликнули.
It was all the same to him.
Ему было безразлично.
Oh!
But he was a tight-fisted hand at the grindstone, Scrooge! a squeezing, wrenching, grasping, scraping, clutching, covetous, old sinner!
But he was a tight-fisted hand at the grindstone, Scrooge! a squeezing, wrenching, grasping, scraping, clutching, covetous, old sinner!
Ну и сквалыга же он был, этот Скрудж!
Вот уж кто умел выжимать соки, вытягивать жилы, вколачивать в гроб, загребать, захватывать, заграбастывать, вымогать… Умел, умел старый греховодник!
Вот уж кто умел выжимать соки, вытягивать жилы, вколачивать в гроб, загребать, захватывать, заграбастывать, вымогать… Умел, умел старый греховодник!
Hard and sharp as flint, from which no steel had ever struck
out generous fire; secret, and self-contained, and solitary as an oyster.
Это был не человек, а кремень.
Да, он был холоден и тверд, как кремень, и еще никому ни разу в жизни не удалось высечь из его каменного сердца хоть искру сострадания.
Скрытный, замкнутый, одинокий — он прятался как устрица в свою раковину.
Да, он был холоден и тверд, как кремень, и еще никому ни разу в жизни не удалось высечь из его каменного сердца хоть искру сострадания.
Скрытный, замкнутый, одинокий — он прятался как устрица в свою раковину.
The cold within him froze his old features, nipped his pointed nose,
shrivelled his cheek, stiffened his gait; made his eyes red, his thin lips
blue; and spoke out shrewdly in his grating voice.
Душевный холод заморозил изнутри старческие черты его лица, заострил крючковатый нос, сморщил кожу на щеках, сковал походку, заставил посинеть губы и покраснеть глаза, сделал ледяным его скрипучий голос.
A frosty rime was
on his head, and on his eyebrows, and his wiry chin.
И даже его щетинистый подбородок, редкие волосы и брови, казалось, заиндевели от мороза.
He carried his
own low temperature always about with him; he iced his office in the
dog-days; and didn’t thaw it one degree at Christmas.
Он всюду вносил с собой эту леденящую атмосферу.
Присутствие Скруджа замораживало его контору в летний зной, и он не позволял ей оттаять ни на полградуса даже на веселых святках.
Присутствие Скруджа замораживало его контору в летний зной, и он не позволял ей оттаять ни на полградуса даже на веселых святках.
External heat and cold had little influence on Scrooge.
Жара или стужа на дворе — Скруджа это беспокоило мало.
No
warmth could warm, no wintry weather chill him.
Никакое тепло не могло его обогреть, и никакой мороз его не пробирал.
No wind that blew
was bitterer than he, no falling snow was more intent upon its
purpose, no pelting rain less open to entreaty.
Самый яростный ветер не мог быть злее Скруджа, самая лютая метель не могла быть столь жестока, как он, самый проливной дождь не был так беспощаден.
Foul weather didn’t
know where to have him.
Непогода ничем не могла его пронять.
The heaviest rain, and snow, and hail, and
sleet, could boast of the advantage over him in only one respect.
They often “came down” handsomely, and Scrooge never did.
They often “came down” handsomely, and Scrooge never did.
Ливень, град, снег могли похвалиться только одним преимуществом перед Скруджем — они нередко сходили на землю в щедром изобилии, а Скруджу щедрость была неведома.
Nobody ever stopped him in the street to say, with gladsome
looks,
Никто никогда не останавливал его на улице радостным возгласом:
“My dear Scrooge, how are you?
«Милейший Скрудж!
Как поживаете?
Как поживаете?
When will you come to see
me?”
Когда зайдете меня проведать?»
No beggars implored him to bestow a trifle, no children asked
him what it was o’clock, no man or woman ever once in all his life
inquired the way to such and such a place, of Scrooge.
Ни один нищий не осмеливался протянуть к нему руку за подаянием, ни один ребенок не решался спросить у него, который час, и ни разу в жизни ни единая душа не попросила его указать дорогу.
Even the blind
men’s dogs appeared to know him; and when they saw him coming
on, would tug their owners into doorways and up courts; and then
would wag their tails as though they said,
Казалось, даже собаки, поводыри слепцов, понимали, что он за человек, и, завидев его, спешили утащить хозяина в первый попавшийся подъезд или в подворотню, а потом долго виляли хвостом, как бы говоря:
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
основано на 3 оценках:
5 из 5
1