Хаджи-Мурат. Лев Николаевич Толстой - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Хаджи-Мурат".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 827 книг и 2706 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
Последние добавленные на изучение слова (изучено 12 для этой книги)
Последние добавленные на изучение слова (изучено 12 для этой книги)
- resilient - 7 декабря, 2020
- blunder - 16 ноября, 2020
- but - 14 апреля, 2020
- stalk - 21 марта, 2019
- clatter - 11 февраля, 2019
- dagger - 3 декабря, 2018
- delightful - 12 сентября, 2018
- well - 30 декабря, 2017
- stalk - 25 декабря, 2017
- detain - 11 декабря, 2017
- submission - 4 декабря, 2017
- stalk - 5 ноября, 2017
страница 1 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
Leo Tolstoy
ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ ТОЛСТОЙ
Hadji Murad
Chapter I
Chapter I
ХАДЖИ-МУРАТ
I was returning home by the fields.
Я возвращался домой полями.
It was midsummer, the hay harvest was over and they were just beginning to reap the rye.
Была самая середина лета.
Луга убрали и только что собирались косить рожь.
Луга убрали и только что собирались косить рожь.
At that season of the year there is a delightful variety of flowers — red, white, and pink scented tufty clover; milk-white ox-eye daisies with their bright yellow centers and pleasant spicy smell; yellow honey-scented rape blossoms; tall campanulas with white and lilac bells, tulip-shaped; creeping vetch; yellow, red, and pink scabious; faintly scented, neatly arranged purple plaintains with blossoms slightly tinged with pink; cornflowers, the newly opened blossoms bright blue in the sunshine but growing paler and redder towards evening or when growing old; and delicate almond-scented dodder flowers that withered quickly.
Есть прелестный подбор цветов этого времени года: красные, белые, розовые, душистые, пушистые кашки; наглые маргаритки; молочно-белые с ярко-желтой серединой «любишь-не-любишь» с своей прелой пряной вонью; желтая сурепка с своим медовым запахом; высоко стоящие лиловые и белые тюльпановидные колокольчики; ползучие горошки; желтые, красные, розовые, лиловые, аккуратные скабиозы; с чуть розовым пухом и чуть слышным приятным запахом подорожник; васильки, ярко-синие на солнце и в молодости и голубые и краснеющие вечером и под старость; и нежные, с миндальным запахом, тотчас же вянущие, цветы повилики.
I gathered myself a large nosegay and was going home when I noticed in a ditch, in full bloom, a beautiful thistle plant of the crimson variety, which in our neighborhood they call
“Tartar” and carefully avoid when mowing — or, if they do happen to cut it down, throw out from among the grass for fear of pricking their hands.
“Tartar” and carefully avoid when mowing — or, if they do happen to cut it down, throw out from among the grass for fear of pricking their hands.
Я набрал большой букет разных цветов и шел домой, когда заметил в канаве чудный малиновый, в полном цвету, репей того сорта, который у нас называется «татарином» и который старательно окашивают, а когда он нечаянно скошен, выкидывают из сена покосники, чтобы не колоть на него рук.
Thinking to pick this thistle and put it in the center of my nosegay, I climbed down into the ditch, and after driving away a velvety bumble-bee that had penetrated deep into one of the flowers and had there fallen sweetly asleep, I set to work to pluck the flower.
Мне вздумалось сорвать этот репей и положить его в середину букета.
Я слез в канаву и, согнав впившегося в середину цветка и сладко и вяло заснувшего там мохнатого шмеля, принялся срывать цветок.
Я слез в канаву и, согнав впившегося в середину цветка и сладко и вяло заснувшего там мохнатого шмеля, принялся срывать цветок.
But this proved a very difficult task.
Not only did the stalk prick on every side — even through the handkerchief I wrapped round my hand — but it was so tough that I had to struggle with it for nearly five minutes, breaking the fibers one by one; and when I had at last plucked it, the stalk was all frayed and the flower itself no longer seemed so fresh and beautiful.
Not only did the stalk prick on every side — even through the handkerchief I wrapped round my hand — but it was so tough that I had to struggle with it for nearly five minutes, breaking the fibers one by one; and when I had at last plucked it, the stalk was all frayed and the flower itself no longer seemed so fresh and beautiful.
Но это было очень трудно: мало того что стебель кололся со всех сторон, даже через платок, которым я завернул руку, — он был так страшно крепок, что я бился с ним минут пять, по одному разрывая волокна.
Когда я, наконец, оторвал цветок, стебель уже был весь в лохмотьях, да и цветок уже не казался так свеж и красив.
Когда я, наконец, оторвал цветок, стебель уже был весь в лохмотьях, да и цветок уже не казался так свеж и красив.
Moreover, owing to a coarseness and stiffness, it did not seem in place among the delicate blossoms of my nosegay.
Кроме того, он по своей грубости и аляповатости не подходил к нежным цветам букета.
I threw it away feeling sorry to have vainly destroyed a flower that looked beautiful in its proper place.
Я пожалел, что напрасно погубил цветок, который был хорош в своем месте, и бросил его.
“But what energy and tenacity!
With what determination it defended itself, and how dearly it sold its life!” thought I, remembering the effort it had cost me to pluck the flower.
With what determination it defended itself, and how dearly it sold its life!” thought I, remembering the effort it had cost me to pluck the flower.
«Какая, однако, энергия и сила жизни, — подумал я, вспоминая те усилия, с которыми я отрывал цветок.
— Как он усиленно защищал и дорого продал свою жизнь».
— Как он усиленно защищал и дорого продал свою жизнь».
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...