На чужом жнивье. Уильям Сомерсет Моэм - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "На чужом жнивье".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 827 книг и 2706 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 2 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
I wonder that Max, who must have known Ferdy much better than I, and long before, was never tempted to exercise his exquisite fancy on such a theme.
Удивительно, что Макс, который, надо думать, знает Ферди и много дольше, и много лучше моего, не пожелал ради него пускать в ход свою изощренную фантазию.
He was born for Max to write about.
Ферди просто был создан, чтобы попасть к Максу на перо.
And who should have illustrated the elegant book that I see in my mind's eye but Aubrey Beardsley?
А иллюстрировать эту изысканную книгу, стоящую у меня перед глазами, следовало бы, конечно, Обри Бердслею.
Thus would have been erected a monument of triple brass and the ephemera imprisoned to succeeding ages in the amber's translucency.
То был бы тройной памятник, воздвигнутый великими в честь однодневки, которая почила бы на века в чарующе прозрачном янтаре.
Ferdy's conquests were social and his venue was the great world.
Победы Ферди были светскими, и ристалищем ему служил большой свет.
He was born in South Africa and did not come to England till he was twenty.
Родился он в Южной Африке, в Англию приехал уже в двадцатилетнем возрасте.
For some time he was on the Stock Exchange, but on the death of his father he inherited a considerable fortune, and retiring from business devoted himself to the life of a man about town.
Какое-то время занимался биржевыми операциями, но, унаследовав значительное отцовское состояние, оставил дела и предался праздной жизни.
At that period English society was still a closed body and it was not easy for a Jew to force its barriers, but to Ferdy they fell like the walls of Jericho.
Английское общество тогда еще выло непроницаемо для посторонних, и еврею нелегко было прорваться сквозь его препоны, но перед Ферди они пали, словно стены Иерихона.
He was handsome, he was rich, he was a sportsman and he was good company.
Он был красавец, богач, он любил охоту, он был приятен в обращении.
He had a house in Curzon Street, furnished with the most beautiful French furniture, and a French chef, and a brougham.
Ему принадлежал дом на Керзон-стрит, обставленный изумительной французской мебелью, он держал повара-француза, ездил в двухместной карете.
It would be interesting to know the first steps in his wonderful career: they are lost in the dark abysm of time.
Любопытно было бы узнать, как, с каких шагов началась столь блистательная карьера, но сведения об этом покрыты мраком неизвестности.
When I first met him he had been long established as one of the smartest men in London: this was at a very grand house in Norfolk to which I had been asked as a promising young novelist by the hostess who took an interest in letters, but the company was very distinguished and I was over-awed.
Когда мы с ним встретились впервые, он уже давно слыл одним из самых элегантных людей в Лондоне.
Случилось это в Норфолке, в одном весьма фешенебельном доме, куда меня как подающего надежды молодого романиста пригласила хозяйка, питавшая слабость к литературе; общество там собралось самое избранное, и я был преисполнен трепета.
Случилось это в Норфолке, в одном весьма фешенебельном доме, куда меня как подающего надежды молодого романиста пригласила хозяйка, питавшая слабость к литературе; общество там собралось самое избранное, и я был преисполнен трепета.
We were sixteen, and I felt shy and alone among these Cabinet Ministers, great ladies, and peers of the realm who talked of people and things of which I knew nothing.
Нас было шестнадцать человек гостей, чувствовал я себя неуверенно и одиноко среди членов кабинета, гранд-дам и пэров Англии, говоривших о людях и обстоятельствах, мне совершенно не известных.
They were civil to me, but indifferent, and I was conscious that I was somewhat of a burden to my hostess.
Они держались вежливо, но безучастно, и я не мог не сознавать, что, так или иначе, являюсь для хозяйки обузой.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь