Детство. Лев Николаевич Толстой - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Детство".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 827 книг и 2706 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 3 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
Presently Uncle [This term is often applied by children to old servants in Russia] Nicola came in—a neat little man who was always grave, methodical, and respectful, as well as a great friend of Karl's, He brought with him our clothes and boots—at least, boots for Woloda, and for myself the old detestable, be–ribanded shoes.
Вошел дядька Николай — маленький, чистенький человечек, всегда серьезный, аккуратный, почтительный и большой приятель Карла Иваныча.
Он нес наши платья и обувь.
Володе сапоги, а мне покуда еще несносные башмаки с бантиками.
Он нес наши платья и обувь.
Володе сапоги, а мне покуда еще несносные башмаки с бантиками.
In his presence I felt ashamed to cry, and, moreover, the morning sun was shining so gaily through the window, and Woloda, standing at the washstand as he mimicked Maria Ivanovna (my sister's governess), was laughing so loud and so long, that even the serious Nicola—a towel over his shoulder, the soap in one hand, and the basin in the other—could not help smiling as he said,
При нем мне было бы совестно плакать; притом утреннее солнышко весело светило в окна, а Володя, передразнивая Марью Ивановну (гувернантку сестры), так весело и звучно смеялся, стоя над умывальником, что даже серьезный Николай, с полотенцем на плече, с мылом в одной руке и с рукомойником в другой, улыбаясь, говорил:
"Will you please let me wash you, Vladimir Petrovitch?"
— Будет вам, Владимир Петрович, извольте умываться.
I had cheered up completely.
Я совсем развеселился.
"Are you nearly ready?" came Karl's voice from the schoolroom.
— Sind sie bald fertig? — послышался из классной голос Карла Иваныча.
The tone of that voice sounded stern now, and had nothing in it of the kindness which had just touched me so much.
Голос его был строг и не имел уже того выражения доброты, которое тронуло меня до слез.
In fact, in the schoolroom Karl was altogether a different man from what he was at other times.
There he was the tutor.
There he was the tutor.
В классной Карл Иваныч был совсем другой человек: он был наставник.
I washed and dressed myself hurriedly, and, a brush still in my hand as I smoothed my wet hair, answered to his call.
Я живо оделся, умылся и, еще с щеткой в руке приглаживая мокрые волосы, явился на его зов.
Karl, with spectacles on nose and a book in his hand, was sitting, as usual, between the door and one of the windows.
Карл Иваныч, с очками на носу и книгой в руке, сидел на своем обычном месте, между дверью и окошком.
To the left of the door were two shelves—one of them the children's (that is to say, ours), and the other one Karl's own.
Налево от двери были две полочки: одна — наша, детская, другая — Карла Иваныча, собственная.
Upon ours were heaped all sorts of books—lesson books and play books—some standing up and some lying down.
На нашей были всех сортов книги — учебные и неучебные: одни стояли, другие лежали.
The only two standing decorously against the wall were two large volumes of a Histoire des Voyages, in red binding.
On that shelf could be seen books thick and thin and books large and small, as well as covers without books and books without covers, since everything got crammed up together anyhow when play time arrived and we were told to put the "library" (as Karl called these shelves) in order The collection of books on his own shelf was, if not so numerous as ours, at least more varied.
On that shelf could be seen books thick and thin and books large and small, as well as covers without books and books without covers, since everything got crammed up together anyhow when play time arrived and we were told to put the "library" (as Karl called these shelves) in order The collection of books on his own shelf was, if not so numerous as ours, at least more varied.
Только два больших тома
«Histoire des voyages», в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом пошли длинные, толстые, большие и маленькие книги, — корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
Коллекция книг на собственной если не была так велика, как на нашей, то была еще разнообразнее.
«Histoire des voyages», в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом пошли длинные, толстые, большие и маленькие книги, — корочки без книг и книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
Коллекция книг на собственной если не была так велика, как на нашей, то была еще разнообразнее.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...