6#

Испытание Ричарда Феверела. - параллельный перевод

Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "Испытание Ричарда Феверела". Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь. Всего 828 книг и 2765 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.

страница 3 из 3  ←предыдущая следующая→ ...

After five years of marriage, and twelve of friendship, Sir Austin was left to his loneliness with nothing to ease his heart of love upon save a little baby boy in a cradle.
После пяти лет супружества и двенадцати лет дружбы сэр Остин остался в одиночестве, и единственным существом, на которое он мог излить свою любовь, был качавшийся в колыбели младенец.
He forgave the man: he put him aside as poor for his wrath.
Друга своего он простил: он просто вычеркнул его из памяти, как существо жалкое и недостойное его гнева.
The woman he could not forgive; she had sinned every way.
Жену он простить не мог: как-никак она согрешила.
Simple ingratitude to a benefactor was a pardonable transgression, for he was not one to recount and crush the culprit under the heap of his good deeds.
Обыкновенная неблагодарность к своему покровителю — это вина, которую все же можно было простить, ибо сэр Остин отнюдь не был склонен вспоминать причиненное ему зло и без конца попрекать лиходея оказанными ему благодеяниями.
But her he had raised to be his equal, and he judged her as his equal.
Но ее-то ведь он возвысил до собственного уровня и судил он ее как равную.
She had blackened the world’s fair aspect for him.
По ее вине исполненный радости мир для него померк.
In the presence of that world, so different to him now, he preserved his wonted demeanor, and made his features a flexible mask.
Перед лицом этого померкшего мира он, однако, продолжал вести себя так, как прежде, и черты его лица превратились в подвижную маску.
Mrs. Doria Forey, his widowed sister, said that Austin might have retired from his Parliamentary career for a time, and given up gaieties and that kind of thing; her opinion, founded on observation of him in public and private, was, that the light thing who had taken flight was but a feather on her brother’s Feverel-heart, and his ordinary course of life would be resumed.
Миссис Дорайя Фори, его овдовевшая сестра, говорила, что Остину следовало бы на какое-то время оставить свою парламентскую деятельность и отказаться от всяких развлечений и тому подобных вещей; наблюдая его это время на людях и дома, она пришла к убеждению, что покинувшее их легкомысленное создание было всего-навсего пушинкой на сердце ее брата и что жизнь его непременно снова войдет в прежнюю колею.
There are times when common men cannot bear the weight of just so much.
Надо сказать, что для человека заурядного подобное потрясение подчас действительно становится неодолимым.
Hippias Feverel, one of his brothers, thought him immensely improved by his misfortune, if the loss of such a person could be so designated; and seeing that Hippias received in consequence free quarters at Raynham, and possession of the wing of the Abbey she had inhabited, it is profitable to know his thoughts.
Впрочем, один из его братьев, Гиппиас Феверел, полагал, что Остин необычайно много выиграл от постигшей его беды, если только вообще потерю такой жены можно было назвать бедою; и если принять во внимание, что после нее именно к Гиппиасу отошли освободившиеся в Рейнеме комнаты и он вступил во владение целым крылом дома, которое до этого занимала неверная супруга, то отнюдь не бесполезно знать, какие мысли возникли у него по этому поводу.
If the baronet had given two or three blazing dinners in the great hall he would have deceived people generally, as he did his relatives and intimates.
Решись к тому же баронет дать два или три ослепительных званых обеда в большом зале, он бы с успехом ввел в заблуждение все общество, как ему это удалось с родными и близкими.
He was too sick for that: fit only for passive acting.
Но для этого он был слишком удручен; его хватало лишь на то, что не требовало особых усилий.
The nursemaid waking in the night beheld a solitary figure darkening a lamp above her little sleeping charge, and became so used to the sight as never to wake with a start.
Проснувшаяся среди ночи кормилица поразилась, увидав, что над спящим младенцем склоняется одинокая фигура, заслоняя собою свет фонаря; потом она так привыкла к ее появлению, что если и просыпалась, то уже не испытывала испуга.

Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь

←предыдущая следующая→ ...