Остров доктора Моро. Герберт Уэллс - параллельный перевод
Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "Остров доктора Моро".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Всего 828 книг и 2769 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 3 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
We thought the people on the launch would be better provisioned (though it seems they were not), and we tried to hail them.
They could not have heard us, and the next morning when the drizzle cleared,—which was not until past midday,—we could see nothing of them.
We could not stand up to look about us, because of the pitching of the boat.
They could not have heard us, and the next morning when the drizzle cleared,—which was not until past midday,—we could see nothing of them.
We could not stand up to look about us, because of the pitching of the boat.
Решив, что на баркасе припасов больше (хотя, как видно, это было не так), мы стали кричать, но наши голоса не долетали до баркаса, а на следующее утро, когда рассеялся туман, мы его уже не увидели.
Встать и осмотреться не было возможности из-за качки.
По морю гуляли огромные валы, нечеловеческих усилий стоило держаться к ним носом.
Встать и осмотреться не было возможности из-за качки.
По морю гуляли огромные валы, нечеловеческих усилий стоило держаться к ним носом.
The two other men who had escaped so far with me were a man named Helmar, a passenger like myself, and a seaman whose name I don't know,—a short sturdy man, with a stammer.
Со мной спаслись еще двое: Хельмар, такой же пассажир, как и я, и матрос, имени которого я не знаю, коренастый, заикающийся человек невысокого роста.
We drifted famishing, and, after our water had come to an end, tormented by an intolerable thirst, for eight days altogether.
Восемь дней носило нас по морю.
Мы умирали от голода и нестерпимой жажды, после того как выпили всю воду.
Мы умирали от голода и нестерпимой жажды, после того как выпили всю воду.
After the second day the sea subsided slowly to a glassy calm.
Через два дня море утихло и стало гладким, как стекло.
It is quite impossible for the ordinary reader to imagine those eight days.
Едва ли читатель сумеет представить себе, какие это были восемь дней!
He has not, luckily for himself, anything in his memory to imagine with.
Счастлив он, если память не рисует ему подобных картин.
After the first day we said little to one another, and lay in our places in the boat and stared at the horizon, or watched, with eyes that grew larger and more haggard every day, the misery and weakness gaining upon our companions.
На второй день мы почти не говорили друг с другом и неподвижно лежали в шлюпке, уставившись вдаль или глядя блуждающими глазами, как ужас и слабость овладевают всеми.
The sun became pitiless.
Солнце пекло безжалостно.
The water ended on the fourth day, and we were already thinking strange things and saying them with our eyes; but it was, I think, the sixth before Helmar gave voice to the thing we had all been thinking.
Вода кончилась на четвертый день.
Нам мерещились страшные видения, и их можно было прочесть в наших глазах.
Если не ошибаюсь, на шестой день Хельмар заговорил наконец о том, что было у каждого из нас на уме.
Нам мерещились страшные видения, и их можно было прочесть в наших глазах.
Если не ошибаюсь, на шестой день Хельмар заговорил наконец о том, что было у каждого из нас на уме.
I remember our voices were dry and thin, so that we bent towards one another and spared our words.
Помню, мы были так слабы, что наклонялись друг к другу и едва слышно шептали.
I stood out against it with all my might, was rather for scuttling the boat and perishing together among the sharks that followed us; but when Helmar said that if his proposal was accepted we should have drink, the sailor came round to him.
Я всеми силами противился этому, предпочитая прорубить дно шлюпки и погибнуть всем вместе, отдавшись на съедение следовавшим за нами акулам.
Но я оказался в одиночестве: когда Хельмар сказал, что, если мы примем его предложение, у нас будет что пить, матрос присоединился к нему.
Но я оказался в одиночестве: когда Хельмар сказал, что, если мы примем его предложение, у нас будет что пить, матрос присоединился к нему.
I would not draw lots however, and in the night the sailor whispered to Helmar again and again, and I sat in the bows with my clasp-knife in my hand, though I doubt if I had the stuff in me to fight; and in the morning I agreed to Helmar's proposal, and we handed halfpence to find the odd man.
Все же я не хотел бросать жребий.
Ночью Хельмар все шептался с матросом, а я сидел на носу, зажав в руке нож, хотя и чувствовал, что слишком слаб для борьбы с ними.
Утром я согласился с предложением Хельмара, и мы бросили полупенсовик, чтобы жребий решил нашу судьбу.
Ночью Хельмар все шептался с матросом, а я сидел на носу, зажав в руке нож, хотя и чувствовал, что слишком слаб для борьбы с ними.
Утром я согласился с предложением Хельмара, и мы бросили полупенсовик, чтобы жребий решил нашу судьбу.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...