Белая гвардия. Михаил Булгаков - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Белая гвардия".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 827 книг и 2706 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 3 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
The stove; the furniture covered in old red velvet; the beds with their shiny brass knobs; the worn carpets and tapestries, some plain red, some patterned, one with a picture of Tsar Alexei Mikhailovich, another showing Louis XIV reclining beside a silken lake in paradise; the Turkish carpets with their gorgeous oriental curlicues which had danced in front of little Nikolka's eyes when he was once delirious from scarlet fever; the bronze lamp and its shade; the finest bookshelves in the world full of books that smelled mysteriously of old chocolate with their Natasha Rostovs and their Captain's Daughters, gilded cups, silver, portraits, drapes: all seven of those crammed, dusty rooms in which the young Turbins had been raised; all this, at a time of great hardship, was bequeathed to the children by their mother who as she lay gasping, her strength failing, had clutched the hand of the weeping Elena and said:
Вот этот изразец, и мебель старого красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, что мерещились маленькому Николке в бреду скарлатины, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкапы с книгами, пахнущими таинственным старинным шоколадом, с Наташей Ростовой, Капитанской Дочкой, золоченые чашки, серебро, портреты, портьеры, – все семь пыльных и полных комнат, вырастивших молодых Турбиных, все это мать в самое трудное время оставила детям и, уже задыхаясь и слабея, цепляясь за руку Елены плачущей, молвила:
'Go on living . . . and be kind to one another . . .'
– Дружно... живите.
Hut how, how were they to go on living?
Но как жить?
Как же жить?
Как же жить?
Alexei Turbin, the eldest and a doctor, was twenty-eight, Elena twenty-four.
Алексею Васильевичу Турбину, старшему – молодому врачу – двадцать восемь лет.
Елене – двадцать четыре.
Елене – двадцать четыре.
Her husband Captain Talberg was thirty-one, and Nikolka seventeen and a half.
Мужу ее, капитану Тальбергу – тридцать один, а Николке – семнадцать с половиной.
Their life had been darkened at its very dawning.
Жизнь-то им как раз перебило на самом рассвете.
Cold winds had long been blowing without cease from the north and the longer they persisted the worse they grew.
Давно уже начало мести с севера, и метет, и метет, и не перестает, и чем дальше, тем хуже.
The eldest Turbin had returned to his native city after the first blast had shaken the hills above the Dnieper.
Вернулся старший Турбин в родной город после первого удара, потрясшего горы над Днепром.
Now, they thought, it will stop and we can start living the kind of life they wrote about in those chocolate-smelling books.
But the opposite happened and life only grew more and more terrible.
But the opposite happened and life only grew more and more terrible.
Ну, думается, вот перестанет, начнется та жизнь, о которой пишется в шоколадных книгах, но она не только не начинается, а кругом становится все страшнее и страшнее.
The snow-storm from the north howled and howled, and now they themselves could sense a dull, subterranean rumbling, the groaning of an anguished land in travail.
На севере воет и воет вьюга, а здесь под ногами глухо погромыхивает, ворчит встревоженная утроба земли.
As 1918 drew to an end the threat of danger drew rapidly nearer.
Восемнадцатый год летит к концу и день ото дня глядит все грознее и щетинистей.
The time was coming when the walls would fall away, the terrified falcon fly away from the Tsar's white sleeve, the light in the bronze lamp would go out and the Captain's Daughter would be burned in the stove.
Упадут стены, улетит встревоженный сокол с белой рукавицы, потухнет огонь в бронзовой лампе, а Капитанскую Дочку сожгут в печи.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...