Бесы. Федор Михайлович Достоевский - параллельный перевод
Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "Бесы".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Всего 828 книг и 2765 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 2 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
He fondly loved, for instance, his position as a "persecuted" man and, so to speak, an "exile."
Он, например, чрезвычайно любил свое положение «гонимого» и, так сказать, «ссыльного».
There is a sort of traditional glamour about those two little words that fascinated him once for all and, exalting him gradually in his own opinion, raised him in the course of years to a lofty pedestal very gratifying to vanity.
В этих обоих словечках есть своего рода классический блеск, соблазнивший его раз навсегда, и, возвышая его потом постепенно в собственном мнении, в продолжение столь многих лет, довел его наконец до некоторого весьма высокого и приятного для самолюбия пьедестала.
In an English satire of the last century, Gulliver, returning from the land of the Lilliputians where the people were only three or four inches high, had grown so accustomed to consider himself a giant among them, that as he walked along the streets of London he could not help crying out to carriages and passers-by to be careful and get out of his way for fear he should crush them, imagining that they were little and he was still a giant.
В одном сатирическом английском романе прошлого столетия некто Гулливер, возвратясь из страны лилипутов, где люди были всего в какие-нибудь два вершка росту, до того приучился считать себя между ними великаном, что, и ходя по улицам Лондона, невольно кричал прохожим и экипажам, чтоб они пред ним сворачивали и остерегались, чтоб он как-нибудь их не раздавил, воображая, что он всё еще великан, а они маленькие.
He was laughed at and abused for it, and rough coachmen even lashed at the giant with their whips.
But was that just?
But was that just?
За это смеялись над ним и бранили его, а грубые кучера даже стегали великана кнутьями; но справедливо ли?
What may not be done by habit?
Чего не может сделать привычка?
Habit had brought Stepan Trofimovitch almost to the same position, but in a more innocent and inoffensive form, if one may use such expressions, for he was a most excellent man.
Привычка привела почти к тому же и Степана Трофимовича, но еще в более невинном и безобидном виде, если можно так выразиться, потому что прекраснейший был человек.
I am even inclined to suppose that towards the end he had been entirely forgotten everywhere; but still it cannot be said that his name had never been known.
Я даже так думаю, что под конец его все и везде позабыли; но уже никак ведь нельзя сказать, что и прежде совсем не знали.
It is beyond question that he had at one time belonged to a certain distinguished constellation of celebrated leaders of the last generation, and at one time—though only for the briefest moment—his name was pronounced by many hasty persons of that day almost as though it were on a level with the names of Tchaadaev, of Byelinsky, of Granovsky, and of Herzen, who had only just begun to write abroad.
Бесспорно, что и он некоторое время принадлежал к знаменитой плеяде иных прославленных деятелей нашего прошедшего поколения, и одно время, — впрочем, всего только одну самую маленькую минуточку, — его имя многими тогдашними торопившимися людьми произносилось чуть не наряду с именами Чаадаева, Белинского, Грановского и только что начинавшего тогда за границей Герцена.
But Stepan Trofimovitch's activity ceased almost at the moment it began, owing, so to say, to a "vortex of combined circumstances."
Но деятельность Степана Трофимовича окончилась почти в ту же минуту, как и началась, — так сказать, от «вихря сошедшихся обстоятельств».
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
основано на 1 оценках:
1 из 5
1