На Западном фронте без перемен. Эрих Мария Ремарк - параллельный перевод
Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "На Западном фронте без перемен".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Всего 828 книг и 2765 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 2 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
In the line we have had next to none, and fourteen days is a long time at one stretch.
На передовой ведь никогда толком не поспишь, а две недели тянутся долго.
It was noon before the first of us crawled out of our quarters.
Когда первые из нас стали выползать из бараков, был уже полдень.
Half an hour later every man had his mess-tin and we gathered at the cookhouse, which smelt greasy and nourishing.
Через полчаса мы прихватили наши котелки и собрались у дорогого нашему сердцу «пищемета», от которого пахло чем-то наваристым и вкусным.
At the head of the queue of course were the hungriest—little Albert Kropp, the clearest thinker among us and therefore only a lance-corporal; Müller, who still carries his school textbooks with him, dreams of examinations, and during a bombardment mutters propositions in physics; Leer, who wears a full beard and has a preference for the girls from officers' brothels.
He swears that they are obliged by an army order to wear silk chemises and to bathe before entertaining guests of the rank of captain and upwards.
And as the fourth, myself, Paul Bäumer.
He swears that they are obliged by an army order to wear silk chemises and to bathe before entertaining guests of the rank of captain and upwards.
And as the fourth, myself, Paul Bäumer.
Разумеется, первыми в очереди стояли те, у кого всегда самый большой аппетит: коротышка Альберт Кропп, самая светлая голова у нас в роте и, наверно, поэтому лишь недавно произведенный в ефрейторы; Мюллер Пятый, который до сих пор таскает с собой учебники и мечтает сдать льготные экзамены; под ураганным огнем зубрит он законы физики; Леер, который носит окладистую бороду и питает слабость к девицам из публичных домов для офицеров; он божится, что есть приказ по армии, обязывающий этих девиц носить шелковое белье, а перед приемом посетителей в чине капитана и выше — брать ванну; четвертый — это я, Пауль Боймер.
And four are nineteen years of age, and all four joined up from the same class as volunteers for the war.
Всем четверым по девятнадцати лет, все четверо ушли на фронт из одного класса.
Close behind us were our friends: Tjaden, a skinny locksmith of our own age, the biggest eater of the company.
He sits down to eat as thin as a grasshopper and gets up as big as a bug in the family way; Haie Westhus, of the same age, a peat-digger, who can easily hold a ration-loaf in his hand and say: Guess what I've got in my fist; then Detering, a peasant, who thinks of nothing but his farm-yard and his wife; and finally Stanislaus Katczinsky, the leader of our group, shrewd, cunning, and hard-bitten, forty years of age, with a face of the soil, blue eyes, bent shoulders, and a remarkable nose for dirty weather, good food, and soft jobs.
He sits down to eat as thin as a grasshopper and gets up as big as a bug in the family way; Haie Westhus, of the same age, a peat-digger, who can easily hold a ration-loaf in his hand and say: Guess what I've got in my fist; then Detering, a peasant, who thinks of nothing but his farm-yard and his wife; and finally Stanislaus Katczinsky, the leader of our group, shrewd, cunning, and hard-bitten, forty years of age, with a face of the soil, blue eyes, bent shoulders, and a remarkable nose for dirty weather, good food, and soft jobs.
Сразу же за нами стоят наши друзья: Тьяден, слесарь, тщедушный юноша одних лет с нами, самый прожорливый солдат в роте, — за еду он садится тонким и стройным, а поев, встает пузатым, как насосавшийся клоп; Хайе Вестхус, тоже наш ровесник, рабочий-торфяник, который свободно может взять в руку буханку хлеба и спросить: А ну-ка отгадайте, что у меня в кулаке? «; Детеринг, крестьянин, который думает только о своем хозяйстве и о своей жене; и, наконец, Станислав Катчинский, душа нашего отделения, человек с характером, умница и хитрюга, — ему сорок лет, у него землистое лицо, голубые глаза, покатые плечи, и необыкновенный нюх насчет того, когда начнется обстрел, где можно разжиться съестным и как лучше всего укрыться от начальства.
Our gang formed the head of the queue before the cook-house.
Наше отделение возглавляло очередь, образовавшуюся у кухни.
We were growing impatient, for the cook paid no attention to us.
Мы стали проявлять нетерпение, так как ничего не подозревавший повар все еще чего-то ждал.
Finally Katczinsky called to him:
Наконец Катчинский крикнул ему:
"Say, Heinrich, open up the soup-kitchen.
— Ну, открывай же свою обжорку, Генрих!
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
основано на 4 оценках:
5 из 5
1