Сага о Форсайтах. Сдается внаем. Джон Голсуорси - параллельный перевод
Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "Сага о Форсайтах. Сдается внаем".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Всего 828 книг и 2765 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 3 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
But restless—too restless; and wilful!
Но неспокойная, слишком неспокойная, и своенравная!
Knowing her power too over her father!
Сознает свою власть над отцом!
Soames often reflected on the mistake it was to dote on his daughter.
Сомс часто раздумывал о том, какую он делает ошибку, что так трясется над дочерью.
To get old and dote!
Старческая слабость!
Sixty-five!
Шестьдесят пять!
He was getting on; but he didn't feel it, for, fortunately perhaps, considering Annette's youth and good looks, his second marriage had turned out a cool affair.
Да, он старится; но годы не очень давали себя знать, так как, на его счастье, несмотря на молодость и красоту Аннет, второй брак не пробудил в нем горячих чувств.
He had known but one real passion in his life—for that first wife of his—Irene.
Сомс знал в жизни лишь одну подлинную страсть — к своей первой жене, к Ирэн.
Yes, and that fellow, his cousin Jolyon, who had gone off with her, was looking very shaky, they said.
Да!
А тот бездельник, его двоюродный братец Джолион, которому она досталась, совсем, говорят, одряхлел.
А тот бездельник, его двоюродный братец Джолион, которому она досталась, совсем, говорят, одряхлел.
No wonder, at seventy-two, after twenty years of a third marriage!
Не удивительно — в семьдесят два года, после двадцати лет третьего брака.
Soames paused a moment in his march to lean over the railings of the Row.
Сомс на минуту остановился, прислонясь к решетке Роттен-Роу.
A suitable spot for reminiscence, half-way between that house in Park Lane which had seen his birth and his parents' deaths, and the little house in Montpellier Square where thirty-five years ago he had enjoyed his first edition of matrimony.
Самое подобающее место для воспоминаний — на полпути между домом на Парк-Лейн, который видел его рождение и смерть его родителей, и маленьким домиком на Монпелье-сквер, где тридцать пять лет назад он вкусил радости первого брака.
Now, after twenty years of his second edition, that old tragedy seemed to him like a previous existence—which had ended when Fleur was born in place of the son he had hoped for.
Теперь, после двадцати лет второго брака, та старая трагедия казалась Сомсу другой жизнью, которая закончилась, когда вместо ожидаемого сына родилась Флер.
For many years he had ceased regretting, even vaguely, the son who had not been born; Fleur filled the bill in his heart.
Сомс давно перестал жалеть, хотя бы смутно, о нерожденном сыне.
Флер целиком заполнила его сердце.
Флер целиком заполнила его сердце.
After all, she bore his name; and he was not looking forward at all to the time when she would change it.
В конце концов дочь носит его имя, и он совсем не жаждет, чтобы она его переменила.
Indeed, if he ever thought of such a calamity, it was seasoned by the vague feeling that he could make her rich enough to purchase perhaps and extinguish the name of the fellow who married her—why not, since, as it seemed, women were equal to men nowadays?
В самом деле, если он и думал иногда о подобном несчастье, оно умерялось смутным сознанием, что он может сделать свою дочь достаточно богатой, чтобы имя ее перевесило и, может быть, даже поглотило имя того счастливца, который женится на ней, — почему бы и нет, раз женщина в наши дни, по-видимому, сравнялась с мужчиной?
And Soames, secretly convinced that they were not, passed his curved hand over his face vigorously, till it reached the comfort of his chin.
И Сомс, втайне убежденный в неизменном превосходстве своего пола, крепко провел вогнутой ладонью по лицу и дал ей успокоиться на подбородке.
Thanks to abstemious habits, he had not grown fat and gabby; his nose was pale and thin, his grey moustache close-clipped, his eyesight unimpaired.
Благодаря привычке к воздержанию он не разжирел и не обрюзг; нос у него был белый и тонкий; седые усы были коротко подстрижены; глаза не нуждались в стеклах.
A slight stoop closened and corrected the expansion given to his face by the heightening of his forehead in the recession of his grey hair.
Легкий наклон головы умерял излишнюю высоту лба, создаваемую отступившими на висках седыми волосами.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...