Главная улица. Синклер Льюис - параллельный перевод
Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "Главная улица".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Всего 828 книг и 2765 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
Последние добавленные на изучение слова (изучено 19 для этой книги)
Последние добавленные на изучение слова (изучено 19 для этой книги)
страница 1 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
Sinclair Lewis
Синклер Льюис
MAIN STREET
Главная улица
ПРЕДИСЛОВИЕ
ПРЕДИСЛОВИЕ
This is America—a town of a few thousand, in a region of wheat and corn and dairies and little groves.
Вот городок в несколько тысяч жителей, среди полей пшеницы и кукурузы, молочных ферм и рощ.
Это — Америка.
Это — Америка.
The town is, in our tale, called
“Gopher Prairie, Minnesota.”
“Gopher Prairie, Minnesota.”
В нашем рассказе городок называется Гофер-Прери, штат Миннесота.
But its Main Street is the continuation of Main Streets everywhere.
Но его Главная улица — это продолжение Главной улицы любого другого городка.
The story would be the same in Ohio or Montana, in Kansas or Kentucky or Illinois, and not very differently would it be told Up York State or in the Carolina hills.
История наша была бы той же в Огайо или Монтане, в Канзасе, Иллинойсе или Кентукки, и немногим изменилась бы она в штате Нью-Йорк или на холмах Каролины.
Main Street is the climax of civilization.
Главная улица — вершина цивилизации.
That this Ford car might stand in front of the Bon Ton Store, Hannibal invaded Rome and Erasmus wrote in Oxford cloisters.
Для того, чтобы вот этот форд мог стоять перед галантерейным магазином, Ганнибал вторгался во владения римлян и Эразм писал свои трактаты в монастырях Оксфорда.
What Ole Jenson the grocer says to Ezra Stowbody the banker is the new law for London, Prague, and the unprofitable isles of the sea; whatsoever Ezra does not know and sanction, that thing is heresy, worthless for knowing and wicked to consider.
То, что бакалейщик Оле Йенсон говорит банкиру Эзре Стоубоди, должно быть законом для Лондона, Праги и никому не нужных островов, затерянных в океане.
То, чего Эзра Стоубоди не знает и не одобряет, — это ересь, которую не к чему знать и над которой не подобает размышлять.
То, чего Эзра Стоубоди не знает и не одобряет, — это ересь, которую не к чему знать и над которой не подобает размышлять.
Our railway station is the final aspiration of architecture.
Наша железнодорожная станция — высшее достижение архитектуры.
Sam Clark's annual hardware turnover is the envy of the four counties which constitute God's Country.
Годичный оборот Сэма Кларка, торговца скобяным товаром, — предмет зависти всех четырех округов, составляющих Благословенный край.
In the sensitive art of the Rosebud Movie Palace there is a Message, and humor strictly moral.
Во «Дворце роз» идут утонченно чувствительные фильмы; в них есть мораль и благопристойный юмор.
Such is our comfortable tradition and sure faith.
Таковы основы наших здоровых традиций; таков наш незыблемый символ веры.
Would he not betray himself an alien cynic who should otherwise portray Main Street, or distress the citizens by speculating whether there may not be other faiths?
И разве не выказал бы себя чуждым американскому духу циником тот, кто изобразил бы Главную улицу иначе или смутил граждан предположением, что возможен и иной символ веры?
CHAPTER I
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
I
ON a hill by the Mississippi where Chippewas camped two generations ago, a girl stood in relief against the cornflower blue of Northern sky.
На одном из холмов над Миссисипи, где два поколения назад кочевали индейцы-чиппева, стояла девушка.
Ее фигура четко вырисовывалась на фоне василькового северного неба.
Ее фигура четко вырисовывалась на фоне василькового северного неба.
She saw no Indians now; she saw flour-mills and the blinking windows of skyscrapers in Minneapolis and St. Paul.
Индейцев она уже не видела.
Она видела мукомольные заводы и мерцающие окна небоскребов в Миннеаполисе и Сент-Поле.
Она видела мукомольные заводы и мерцающие окна небоскребов в Миннеаполисе и Сент-Поле.
Nor was she thinking of squaws and portages, and the Yankee fur-traders whose shadows were all about her.
Она не думала ни об индианках, ни о краснокожих носильщиках, ни о белых скупщиках пушнины, чьи тени витали вокруг нее.
She was meditating upon walnut fudge, the plays of Brieux, the reasons why heels run over, and the fact that the chemistry instructor had stared at the new coiffure which concealed her ears.
Мысли ее были об ореховой пастиле, о пьесах Брие, о том, почему стаптываются каблуки, и о том, что преподаватель химии обратил внимание на ее новую, закрывающую уши прическу.
A breeze which had crossed a thousand miles of wheat-lands bellied her taffeta skirt in a line so graceful, so full of animation and moving beauty, that the heart of a chance watcher on the lower road tightened to wistfulness over her quality of suspended freedom.
Ветер, пролетевший тысячи миль над возделанными нивами, раздувал на ней юбку из тафты, создавая линии столь грациозные и полные такой живой и динамичной красоты, что сердце случайного наблюдателя на дороге сжалось бы от задумчивой грусти при виде этой воздушности и свободы.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...