Корень зла. Реджинальд Бретнор - параллельный перевод
Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "Корень зла".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Всего 828 книг и 2765 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
Последние добавленные на изучение слова (изучено 54 для этой книги)
Последние добавленные на изучение слова (изучено 54 для этой книги)
страница 1 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
Bug-Getter
Бретнор Реджинальд
Reginald Bretnor
Корень зла
Ambrosius Goshawk was a starving artist.
Художник Амброзий Гошок постоянно голодал.
He couldn't afford to starve decently in a garret in Montmartre or Greenwich Village.
Однако он не мог позволить себе голодать красиво - в мансарде на Монмартре или в Гринич-Виллидж.
He lived in a cold, smoke-stained flat in downtown Pittsburg, a flat furnished with enormously hairy overstuffed objects which always seemed moist, and filled with unsalable paintings.
Обитал он в бедной части американского города Питтсбурга, в холодной, прокопченной квартирке, заставленной множеством нераспроданных картин и мягкой ворсистой мебелью, всегда казавшейся влажной на ощупь, из прорех ее кое-где торчала набивка.
The paintings were all in a style strongly reminiscent of Rembrandt, but with far more than his technical competence.
Стиль Амброзия поразительно напоминал манеру письма Рембрандта, хотя в технике молодой художник даже превзошел великого мастера.
They were absurdly representational.
Все картины Амброзия были до смешного старомодными.
Goshawk's wife had abandoned him, moving in with a dealer who merchandized thousands of Klee and Mondrian reproductions at $1.98 each.
Жена давно покинула Амброзия, отдав предпочтение оборотистому дельцу, который сумел распродать многие тысячи репродукций Клее и Мондриана по цене доллар девяносто восемь центов за штуку.
Her note had been scrawled on the back of a nasty demand from his dentist's collection agency.
Прощальную записку жена нацарапала на оборотной стороне убийственного счета, присланного зубным врачом.
Two shoddy subpoenas lay on the floor next to his landlord's eviction notice.
На полу валялись две повестки в суд, а также уведомление от домовладельца о том, что художнику надлежит съехать.
In this litter, unshaven and haggard, sat Ambrosius Goshawk.
Небритый и изможденный Амброзий восседал посреди всего этого бедлама.
His left hand held a newspaper clipping, a disquisition on his work by one J.
Herman Lort, the nation's fore-most authority on Art.
Herman Lort, the nation's fore-most authority on Art.
В левой руке он держал газетную вырезку с рецензией на его картины, написанной неким Дж.Германом Лортом, признанным в Америке авторитетом в области изобразительного искусства.
His right hand held a palette-knife with which he was desperately scraping little green crickets from the unfinished painting on his easel, a nude for which Mrs. Goshawk had posed.
В правой был зажат мастихин, художник в отчаянии счищал им угодивших на холст маленьких зеленых кузнечиков - на мольберте было укреплено неоконченное полотно, на котором художник изобразил обнаженную женщину: в свое время мужу позировала миссис Гошок.
The apartment was full of little green crickets.
Маленькие зеленые кузнечики - эти распроклятые "крики-тики", как он их называл, - набились повсюду.
So, for that matter, was the Eastern half of the country.
Они свирепствовали по всей восточной части Соединенных Штатов.
But Ambrosius Goshawk was not concerned with them as a plague.
Амброзию в общем-то было на них наплевать.
They were simply an intensely personal, utterly shattering Last Straw—and, as he scraped, he was thinking the strongest thoughts he had ever thought.
Но они стали для него пресловутой последней каплей, последним переживанием, которое сломило его.
Амброзий счищал кузнечиков с холста и все думал свои непривычно тяжкие думы.
Амброзий счищал кузнечиков с холста и все думал свои непривычно тяжкие думы.
He had been thinking them for some hours, and they had, of course, travelled far out into the inhabited Universe.
Художник напряженно размышлял так несколько часов, и мысли его, разумеется, устремлялись в бескрайнюю даль, в глубь обитаемой Вселенной.
That was why, at three minutes past two in the afternoon, there was a whirr at the window, a click as it was pushed open from the outside, and a thud as a small bucket-shaped spaceship landed on the unpaid-for carpet.
Вот почему, наверное, в два часа три минуты пополудни за окном послышалось жужжание, затем щелкнула открываемая снаружи оконная створка, и вслед за этим в комнату влетел миниатюрный космический корабль, по форме напоминавший обыкновенную бадью, он со стуком плюхнулся на купленный в кредит ковер, за который Амброзий еще не успел расплатиться.
A hatch opened, and a gnarled, undersized being stepped out.
В кораблике открылся люк, и из него выглянуло какое-то странное существо.
"Well," he said, with what might have been a slightly curdled Bulgarian accent, "here I am."'
- Вот и я, - сказало существо с едва уловимым, но безошибочно славянским акцентом.
Ambrosius Goshawk flipped a cricket over his shoulder, glared, and said decisively,
Амброзий, не выказав ни малейшего удивления, швырнул через плечо кузнечика и, сверкнув на пришельца глазами, произнес с решимостью в голосе:
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...