Первая любовь. Тургенев Иван Сергеевич - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Первая любовь".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 1 книга и 36 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 31 из 68 ←предыдущая следующая→ ...
We went back into the lodge.
Мы вернулись во флигель.
Meidanov set to reading us his
'Manslayer,' which had just appeared in print, but I did not hear him.
'Manslayer,' which had just appeared in print, but I did not hear him.
Майданов принялся читать нам своего только что отпечатанного
"Убийцу", но я не слушал его.
"Убийцу", но я не слушал его.
He screamed and drawled his four-foot iambic lines, the alternating rhythms jingled like little bells, noisy and meaningless, while I still watched Zinaïda and tried to take in the import of her last words.
Он выкрикивал нараспев свои четырехстопные ямбы, рифмы чередовались и звенели, как бубенчики, пусто и громко, а я все глядел на Зинаиду и все старался понять значение ее последних слов.
'Perchance some unknown rival
Has surprised and mastered thee?'
Meidanov bawled suddenly through his nose—and my eyes and Zinaïda's met.
Has surprised and mastered thee?'
Meidanov bawled suddenly through his nose—and my eyes and Zinaïda's met.
Иль, может быть, соперник тайный Тебя нежданно покорил? -- воскликнул вдруг в нос Майданов -- и мои глаза и глаза Зинаиды встретились.
She looked down and faintly blushed.
Она опустила их и слегка покраснела.
I saw her blush, and grew cold with terror.
Я увидал, что она покраснела, и похолодел от испуга.
I had been jealous before, but only at that instant the idea of her being in love flashed upon my mind.
Я уже прежде ревновал к ней, но только в это мгновение мысль о том, что она полюбила, сверкнула у меня в голове:
'Good God! she is in love!'
"Боже мой! она полюбила!"
X
X
My real torments began from that instant.
Настоящие мои терзания начались с того мгновения.
I racked my brains, changed my mind, and changed it back again, and kept an unremitting, though, as far as possible, secret watch on Zinaïda.
Я ломал себе голову, раздумывал, передумывал -- и неотступно, хотя по мере возможности скрытно, наблюдал за Зинаидой.
A change had come over her, that was obvious.
В ней произошла перемена -- это было очевидно.
She began going walks alone—and long walks.
Она уходила гулять одна и гуляла долго.
Sometimes she would not see visitors; she would sit for hours together in her room.
Иногда она гостям не показывалась; по целым часам сидела у себя в комнате.
This had never been a habit of hers till now.
Прежде этого за ней не водилось.
I suddenly became—or fancied I had become—extraordinarily penetrating.
Я вдруг сделался -- или мне показалось, что я сделался -- чрезвычайно проницателен.
'Isn't it he? or isn't it he?'
I asked myself, passing in inward agitation from one of her admirers to another.
I asked myself, passing in inward agitation from one of her admirers to another.
"Не он ли? или уж не он ли?" -- спрашивал я самого себя, тревожно перебегая мыслью от одного ее поклонника к другому.
Count Malevsky secretly struck me as more to be feared than the others, though, for Zinaïda's sake, I was ashamed to confess it to myself.
Граф Малевский (хоть я и стыдился за Зинаиду в этом сознаться) втайне казался мне опаснее других.
My watchfulness did not see beyond the end of my nose, and its secrecy probably deceived no one; any way, Doctor Lushin soon saw through me.
Моя наблюдательность не видала дальше своего носа, и моя скрытность, вероятно, никого не обманула; по крайней мере, доктор Лушин скоро меня раскусил.
But he, too, had changed of late; he had grown thin, he laughed as often, but his laugh seemed more hollow, more spiteful, shorter, an involuntary nervous irritability took the place of his former light irony and assumed cynicism.
Впрочем, и он изменился в последнее время: он похудел, смеялся так же часто, но как-то глуше, злее и короче -- невольная, нервическая раздражительность сменила в нем прежнюю легкую иронию и напущенный цинизм.
'Why are you incessantly hanging about here, young man?' he said to me one day, when we were left alone together in the Zasyekins' drawing-room. (The young princess had not come home from a walk, and the shrill voice of the old princess could be heard within; she was scolding the maid.)
'You ought to be studying, working—while you're young—and what are you doing?'
'You ought to be studying, working—while you're young—and what are you doing?'
-- Что вы это беспрестанно таскаетесь сюда, молодой человек, -- сказал он мне однажды, оставшись со мною в гостиной Засекиных. (Княжна еще не возвращалась с прогулки, а крикливый голос княгини раздавался в мезонине: она бранилась со своей горничной.) -- Вам бы надобно учиться, работать -- пока вы молоды, -- а вы что делаете?