Уловка-22. Джозеф Хеллер - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Уловка-22".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 1 книга и 36 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 287 из 480 ←предыдущая следующая→ ...
The chaplain’s wife was a sweet, soothing, considerate woman, and he yearned to touch the warm flesh of her slender arm again and stroke her smooth black hair, to hear her intimate, comforting voice.
She was a much stronger person than he was.
He wrote brief, untroubled letters to her once a week, sometimes twice.
He wanted to write urgent love letters to her all day long and crowd the endless pages with desperate, uninhibited confessions of his humble worship and need and xwith careful instructions for administering artificial respiration.
She was a much stronger person than he was.
He wrote brief, untroubled letters to her once a week, sometimes twice.
He wanted to write urgent love letters to her all day long and crowd the endless pages with desperate, uninhibited confessions of his humble worship and need and xwith careful instructions for administering artificial respiration.
От жены, милой и рассудительной, веяло покоем, и капеллан мечтал коснуться ее теплой, тонкой руки, погладить ее гладкие черные волосы, услышать ее родной, ласковый голос.
He wanted to pour out to her in torrents of self-pity all his unbearable loneliness and despair and warn her never to leave the boric acid or the aspirin in reach of the children or to cross a street against the traffic light.
He did not wish to worry her.
The chaplain’s wife was intuitive, gentle, compassionate and responsive.
Almost inevitably, his reveries of reunion with her ended in explicit acts of love-making.
He did not wish to worry her.
The chaplain’s wife was intuitive, gentle, compassionate and responsive.
Almost inevitably, his reveries of reunion with her ended in explicit acts of love-making.
Ему хотелось излить свои горести, поведать о своем невыносимом одиночестве, отчаянье и заодно предупредить, чтобы она не оставляла на виду у детей борную кислоту и аспирин, а также, чтобы она переходила улицу только при зеленом свете.
The chaplain felt most deceitful presiding at funerals, and it would not have astonished him to learn that the apparition in the tree that day was a manifestation of the Almighty’s censure for the blasphemy and pride inherent in his function.
Капеллан остро ощущал всю вопиющую фальшь своего главенствующего положения на похоронах, и он бы не удивился, узнав, что появление призрака на дереве свидетельствует об осуждении господом богохульства и гордыни, свойственной профессии священника.
To simulate gravity, feign grief and pretend supernatural intelligence of the hereafter in so fearsome and arcane a circumstance as death seemed the most criminal of offenses.
Напускать на себя серьезность, симулировать горе, прикидываться, будто понимаешь мистический смысл потусторонней жизни (и все это перед лицом столь устрашающего и непостижимого явления, как смерть), казалось капеллану самым тяжким преступлением.
He recalled—or was almost convinced he recalled—the scene at the cemetery perfectly.
Он помнил — или был почти убежден, что помнит, — сцену похорон до мельчайших подробностей.
He could still see Major Major and Major Danby standing somber as broken stone pillars on either side of him, see almost the exact number of enlisted men and almost the exact places in which they had stood, see the four unmoving men with spades, the repulsive coffin and the large, loose, triumphant mound of reddish-brown earth, and the massive, still, depthless, muffling sky, so weirdly blank and blue that day it was almost poisonous.
Он до сих пор видел перед собой как наяву майора Майора и майора Дэнби — они стояли по бокам от него, оба мрачные, как каменные изваяния; он мог бы мысленно пересчитать всех солдат и описать место, где стоял каждый; он видел четверых неподвижных солдат с лопатами, отвратительный гроб и большую, рыхлую, торжественно возвышавшуюся кучу красновато-коричневой земли.
А небо в тот день было массивным, спокойным, плоским, точно лишенным глубины, безмолвным, поразительно чистым и ядовито-голубым.
А небо в тот день было массивным, спокойным, плоским, точно лишенным глубины, безмолвным, поразительно чистым и ядовито-голубым.
He would remember them forever, for they were all part and parcel of the most extraordinary event that had ever befallen him, an event perhaps marvelous, perhaps pathological—the vision of the naked man in the tree.
И все эти подробности он не забудет никогда, ибо они были неотъемлемыми деталями самого экстраординарного события в жизни капеллана.
Событие это принадлежало не то к области чудес, не то к области патологии: ему привиделся голый человек на дереве.
Событие это принадлежало не то к области чудес, не то к области патологии: ему привиделся голый человек на дереве.
основано на 6 оценках:
5 из 5
1