Любовник леди Чаттерли. Дэвид Герберт Лоуренс - параллельный перевод
Изучайте английский язык с помощью параллельного текста книги "Любовник леди Чаттерли".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Аналог метода Ильи Франка по изучению английского языка.
Всего 766 книг и 2226 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 74 из 336 ←предыдущая следующая→ ...
Her breasts were rather small, and dropping pear-shaped.
But they were unripe, a little bitter, without meaning hanging there.
But they were unripe, a little bitter, without meaning hanging there.
Маленькие неразвитые грудки печально понурились незрелыми грушами.
And her belly had
lost the fresh, round gleam it had had when she was young, in the days of
her German boy, who really loved her physically.
Живот утратил девичью упругую округлость и матовый отлив - с тех пор, как
рассталась она со своим немецким другом - уж он-то давал ей любовь
плотскую.
Then it was young and
expectant, with a real look of its own.
В ту пору ее молодая плоть жила ожиданием, и неповторима была
каждая черточка в облике.
Now it was going slack, and a little
flat, thinner, but with a slack thinness.
Сейчас же живот сделался плоским, дряблым.
Her thighs, too, they used to look
so quick and glimpsy in their female roundness, somehow they too were going
flat, slack, meaningless.
Бедра, некогда верткие, отливавшие матовой белизной, тоже начали терять
женственную округлость, пропала их крутизна: зачем же они ей?
Зачем ей вообще тело?
Зачем ей вообще тело?
Her body was going meaningless, going dull and opaque, so much
insignificant substance.
И оно хирело, тускнело - ведь роль ему отводилась
самая незначительная.
It made her feel immensely depressed and hopeless.
Как горевала, как отчаивалась Конни!
What hope was there?
She was old, old at twenty-seven, with no gleam and sparkle in the flesh.
She was old, old at twenty-seven, with no gleam and sparkle in the flesh.
И было отчего:
в двадцать семь лет она - старуха, и нет ни проблеска, ни лучика надежды.
Old through neglect and denial, yes, denial.
Плоть, ее женскую суть забыли, просто отвергли, да, отвергли.
И она состарилась.
И она состарилась.
Fashionable women kept their bodies bright like delicate porcelain, by
external attention.
Тела светских львиц были изящны и хрупки, словно фарфоровые
статуэтки, благодаря вниманию мужчин.
There was nothing inside the porcelain; but she was not
even as bright as that.
И неважно, что у этих статуэток
пусто внутри.
Но ей даже и с ними не сравниться.
Но ей даже и с ними не сравниться.
The mental life!
"Жизнь разума" умертвила
ее плоть!
Suddenly she hated it with a
rushing fury, the swindle!
И в душе закипела ярость - ее попросту надули!
She looked in the other mirror's reflection at her back, her waist, her
loins.
Она разглядывала в зеркале свою спину, талию, бедра.
She was getting thinner, but to her it was not becoming.
Да, похудела, и
это ее не красит.
The crumple
of her waist at the back, as she bent back to look, was a little weary; and
it used to be so gay-looking.
На пояснице набежала складка, когда Конни выгнулась,
чтобы увидеть себя со спины.
Как от нудной тяжелой работы.
А когда-то там играли веселые ямочки.
Как от нудной тяжелой работы.
А когда-то там играли веселые ямочки.
And the longish slope of her haunches and her
buttocks had lost its gleam and its sense of richness.
Ягодицы и долгие выпуклые ляжки утратили
шелковистость, отлив и вальяжность.
Gone!
Все в прошлом!
Only the German
boy had loved it, and he was ten years dead, very nearly.
Лишь немецкий парень
любил ее тело, да и того уж десять лет нет в живых.
How time went by!
Да, летит время!
Ten years dead, and she was only twenty-seven.
Целых
десять лет, как его нет, а ей еще всего двадцать семь.
The healthy boy with his
fresh, clumsy sensuality that she had then been so scornful of!
Тогда она даже
презирала пробуждающуюся грубоватую чувственность здорового мальчишки.
Where would
she find it now?
It was gone out of men.
They had their pathetic, two-seconds spasms like Michaelis; but no healthy human sensuality, that warms the blood and freshens the whole being.
It was gone out of men.
They had their pathetic, two-seconds spasms like Michaelis; but no healthy human sensuality, that warms the blood and freshens the whole being.
А
теперь такой не найти.
Нынешние мужчины - как Микаэлис: ласки жалкие, скорые, раз-два, и все.
Нет у них здоровой человеческой плоти, что зажигает кровь и молодит душу.
Нынешние мужчины - как Микаэлис: ласки жалкие, скорые, раз-два, и все.
Нет у них здоровой человеческой плоти, что зажигает кровь и молодит душу.
Still she thought the most beautiful part of her was the long-sloping
fall of the haunches from the socket of the back, and the slumberous, round
stillness of the buttocks.
Все ж она решила, что самое красивое у нее - бедра: от долгих ляжек до
округлых, недвижно-спокойных ягодиц.
основано на 1 оценках:
5 из 5
1