На чужом жнивье. Уильям Сомерсет Моэм - параллельный перевод
Изучение английского языка с помощью параллельного текста книги "На чужом жнивье".
Метод интервальных повторений для пополнения словарного запаса английских слов. Встроенный словарь.
Всего 828 книг и 2765 познавательных видеороликов в бесплатном доступе.
страница 3 из 3 ←предыдущая следующая→ ...
Ferdy saved me.
Спас меня Ферди.
He sat with me, walked with me, and talked with me.
Он присаживался ко мне, прохаживался со мной, разговаривал только со мной.
He discovered that I was a writer and we discussed the drama and the novel: he learnt that I had lived much on the Continent and he talked to me pleasantly of France, Germany, and Spain.
Едва он узнал, что я писатель, как сразу заговорил о драме и романе; выяснив, что я долго жил на континенте, с большой приятностью стал рассуждать о Франции, Германии, Испании.
He seemed really to seek my society.
Можно было подумать, что он и впрямь дорожит моим обществом.
He gave me the flattering impression that he and I stood apart from the other members of the company and by our conversation upon affairs of the spirit made that of the rest of them, the political situation, the scandal of somebody's divorce, and the growing disinclination of pheasants to be killed, seem a little ridiculous.
Он подарил мне лестное ощущение того, что мы с ним нечто совсем иное, чем прочие гости, и на фоне наших с ним разговоров о высоких материях все остальные — о международном положении, скандальных разводах каких-то супружеских пар и нараставшем нежелании фазанов подставляться под пули — просто несерьезны.
But if Ferdy had at the bottom of his heart a feeling of ever so faint a contempt for the hearty British gentry that surrounded us I am sure that it was only to me that he allowed an inkling of it to appear, and looking back I cannot but wonder whether it was not after all a suave and very delicate compliment that he paid me.
Если в глубине души Ферди и в самом деле ощущал хоть тень презрения к окружавшим нас бодрым и энергичным господам, я убежден, что только мне позволил он заметить это чувство, но, оглядываясь назад, не могу не задаться вопросом: а вдруг это был, в конце концов, всего лишь учтивый и очень тонкий комплимент с его стороны?
I think of course that he liked to exercise his charm and I dare say the obvious pleasure his conversation gave me gratified him, but he could have had no motive for taking so much trouble over an obscure novelist other than his real interest in art and letters.
Ему, конечно, нравилось испытывать силу своих чар, и, осмелюсь заметить, непритворное удовольствие, которое я получал от нашей беседы, ему льстило, но все же у него не было какой-либо иной причины нянчиться с малоизвестным романистом, кроме искреннего интереса к литературе и искусству.
I felt that he and I at bottom were equally alien in that company, I because I was a writer and he because he was a Jew, but I envied the ease with which he bore himself.
Я ощущал, что оба мы, по сути дела, были равно чужды этому кругу (я — потому что был писателем, он — потому что был евреем), но не мог не завидовать непринужденности, с какой он держался.
He was completely at home.
Чувствовал он себя как дома.
Everyone called him Ferdy.
Все называли его Ферди.
He seemed to be always in good spirits.
Казалось, хорошее настроение его не покидает.
He was never at a loss for a quip, a jest, or a repartee.
За словом — будь то колкость, шутка или ответная реплика — он не лез в карман.
They liked him in that house because he made them laugh, but never made them uncomfortable by talking over their heads.
Его любили в этом доме, потому что он всех смешил и никогда никого не ставил в неловкое положение, сказав что-либо недоступное разумению присутствовавших.
He brought a faint savour of Oriental romance into their lives, but so cleverly that they only felt more English.
Он придавал их жизни легкий привкус восточной романтики, но делал это так умно, что от этого они еще больше ощущали себя англичанами.
You could never be dull when he was by and with him present you were safe from the fear of the devastating silences that sometimes overwhelm a British company.
С ним невозможно было соскучиться, и, если он оказывался среди приглашенных, можно было не опасаться, что за столом повиснет убийственное молчание, как водится порою у британцев.
Для просмотра параллельного текста полностью залогиньтесь или зарегистрируйтесь
←предыдущая следующая→ ...